Бледность, томность, болезненность имеют еще другое значение для светских людей: если поселянин
ищет отдыха, спокойствия, то люди образованного общества, у которых материальной нужды и физической усталости не бывает, но которым зато часто бывает скучно от безделья и отсутствия материальных забот, ищут «сильных ощущений, волнений, страстей», которыми придается цвет, разнообразие, увлекательность светской жизни, без того монотонной и бесцветной.
Неточные совпадения
И всего несчастнее был он через меня: мучил я его ежедневно, систематически, не давая
отдыху ни на минуту — хожу, бывало, и все его
ищу.
То, что снилося мне, того нет наяву!
Кто мне скажет, зачем, для чего я живу?
Кто мне смысл разгадает загадки?
Смысла в ней беспокойной душой не
ищи,
Но, как камень, сорвавшись с свистящей пращи,
Так лети все вперед, без оглядки!
Невозможен мне
отдых! Несносен покой!
Уж я цели нигде не
ищу никакой,
Жизнь надеждой мою не украшу!
Не упился я ею, как крепким вином,
Но зато я, смеясь, опрокинул вверх дном
Бесполезно шипящую чашу!
Наружных признаков, при помощи которых можно было бы сразу отличить благонамеренного от неблагонамеренного, нет; ожидать поступков — и мешкотно, и скучно. А между тем взбудораженный темперамент не дает ни
отдыха, ни срока и все подсказывает:
ищи! Пришлось сказать себе, что в этой крайности имеется один только способ выйти из затруднения — это сердцеведение.
— Стой! — говорит он. — Давай место
искать для
отдыха.
И идем мы опять мирно и благополучно и, наконец, достигши известных пределов, добыли слух, что изограф Севастьян, точно, в здешних местах ходит, и пошли его
искать из города в город, из села в село, и вот-вот совсем по его свежему следу идем, совсем его достигаем, а никак не достигнем. Просто как сворные псы бежим, по двадцати, по тридцати верст переходы без
отдыха делаем, а придем, говорят...
Прошлое моё было таково: жил в Москве, имел бакалейную лавочку; когда — после переворота — начались эти экспроприации, я со страха в уме помешался, год с лишком в больнице лежал, а теперь
ищу для
отдыха уединённой жизни.
Не ждут осенние работы,
Недолог
отдых мужиков —
Скрипят колодцы и вороты
При третьей песне петухов,
Дудит пастух свирелью звонкой,
Бежит по ниве чья-то тень:
То беглый рекрутик сторонкой
Уходит в лес, послышав день.
Искал он, чем бы покормиться,
Ночь не послала ничего,
Придется, видно, воротиться,
А страшно!.. Что ловить его!
Хозяйка старших разбудила —
Блеснули в ригах огоньки
И застучали молотила.
Бог помочь, братья, мужики...
Часто чья-нибудь лохматая голова бессильно клонилась на плечо, и тело невольно
искало простора для сна, как у третьеклассного пассажира, проехавшего тысячи верст без
отдыха, но лечь было негде.
И чем мы путь
искали горячей,
Тем боле мы теряли направленье;
Без
отдыха и не сомкнув очей...
Делать было нечего — решились дать людям для
отдыха дневку, а сам Ермак Тимофеевич с Иваном Кольцом и Миняем пошли
искать более удобное место для перехода и волока челнов.
Так приехали в Петербург все не в авантаже и прежде чем передавать о том, что и как учредили на Валааме, — все поспешили
искать покоя и
отдыха. Только одни строго-дисциплинированные «птенцы Андрея», ни минуты не упуская, явились донести ему о всем происшедшем и, конечно, изложили притом и историю «о сеножатех».